История, честно говоря, довольно простая: в распоряжении корреспондента «МК» оказался «шедевральный документ, который лег в основу обращения Мизулиной». Речь идет о разрешении заключенным столичных СИЗО заниматься йогой.
В записке, которую корреспонденту показали в Генпрокуратуре, говорилось, что занятия йогой провоцируют гомосексуализм. А еще о том, что «йогой сейчас занимаются в основном осужденные отряда хозобслуги (а они готовят и разносят пищу по камерам)», а значит, заключенные массово будут отказываться брать баланду из рук геев, и это приведет к голодным тюремным бунтам по всей России.
Я не собираюсь утомлять вас подробностями и цитатами. Вкратце все было так: некий товарищ описал ужасные последствия, к которым могут привести занятий йогой в СИЗО, пришел к Мизулиной, сенатор прочитала документ и переправила его в Генпрокуратуру с сопроводиловкой — дескать, прошу проверить. Генпрокуратура устроила проверку, йогой, и теперь сидельцы не занимаются.
Однако это временное явление. Замглавы Федеральной службы исполнения наказаний Валерий Максименко сказал радио «Говорит Москва», что занятия йогой возобновятся к концу недели. А приостановку объяснил так: «Преподавать или вести занятия могут только те, кто является работником СИЗО. А посторонние должны оформлять это как свидание, следователь должен дать разрешение, вот в чем загвоздка».
Реакция Елены Мизулиной, однако, была странной. «В моем письме в адрес Генпрокурора не содержалось требований запретить проведение занятий йогой в СИЗО», — заявила сенатор. Потом добавила: — Это типичный пример фейковых новостей». И пообещала обратиться в Роскомнадзор.
Но газета и не писала, что сенатор требует запрета. Полагаю, что Елена Мизулина высказалась о фейковости этой новости еще до того, как прочитала заметку.
Разумеется, сенатор демонстрирует слишком вольное обращение с законом. Раньше, когда газеты наказывали только через суд по статье об оскорблении чести и достоинства, требовалось подчеркнуть именно те предложения или абзацы, которые истец считает для себя оскорбительными. Сюда же входили и фейки, то есть, намеренно размещенная ложная информация.
Мне было бы любопытно, какие именно слова в статье, на которую я привел ссылку в начале, Елена Мизулина подчеркнула бы, находись она в суде. В тексте нет ни одного оскорбительного слова или даже намека на оскорбление. Нет и фейка — все написано очень корректно.
Зря сенатор считает себя жертвой. Если «Московский комсомолец» пострадает, то первой жертвой закона станет именно газета.
Journal information